Язык — один из главных отличительных признаков народности. На земном шаре насчитывается около четырех тысяч языков. Большинство их образуют так называемые языковые семьи, которые характеризуются общностью происхождения и определенными сходствами в структуре.
Карельский язык относится к финно-угорской семье языков. Установлено, что в финно-угорских языках насчитывается свыше 1000 слов общего происхождения. Для сравнения приведем неко-торые лексические соответствия по различным группам финно-угорских языков:
Первоначальной родиной финно-угров, основным занятием которых были охота и рыболовство (в какой-то мере также ското-водство и земледелие), большинство ученых считает бассейн р. Камы до Урала. По своей социальной организации это было родовое общество. Около 2500—3000 лет до н. э. роды, составлявшие финскую и угорскую ветви, разошлись.
Примерно в I тысячелетии до н. э. (а может быть, несколько раньше) к Балтийскому морю стянулось население, которое принято называть прибалтийско-финским,— языковые предки современных карел, финнов, вепсов, эстонцев и др. Некоторые ученые предполагают, что побережье Прибалтики было заселено прибал-тийско-финскими племенами уже в III тысячелетии до н. э.
Как самостоятельное этническое образование племя корела выкристаллизировалось до IX в. Д. В. Бубрих отмечает: «Первое упоминание Корелы как Kirjala содержится в Эгиль-саге, которая, хотя записана и довольно поздно, признается хорошо отражающей старину. Согласно этой саге, в 874 г. разгорелась война между квенским вождем Фаравидом (квены были выходцами из Ями, действовавшими у северной части Ботнического залива) и Коре- лой». Территориально племя занимало западное побережье Ладожского озера. Безусловно, до этого периода племя корела составляло более тесное единство с другими прибалтийско-финскими племенами (емь, сумь, весь, эсты и др.), о чем свидетельствуют значительные общие черты как в фонетике и грамматике этих языков, так и в словарном составе. Во всех прибалтийско- финских языках главное ударение падает на первый слог и второстепенные— на каждый нечетный, кроме последнего. Для всех этих языков (кроме вепсского) характерно чередование ступеней согласных. Большинству прибалтийско-финских языков присуща гармония гласных. Во всех прибалтийско-финских, языках произошли некоторые общие фонетические исторические процессы.
В области морфологии для прибалтийско-финских языков свойственны следующие общие признаки: наличие в них от 10 до 15 падежей (в вепсском, в связи с поздним развитием падежей из послелогов, их значительно больше); для падежной системы этих языков характерно деление местных падежей на внутреннеместные и внешнеместные; наряду с предлогами в них имеются и послелоги. Глагол в прибалтийско-финских языках имеет сложные времена (перфект и плюсквамперфект).
Характерным явлением синтаксиса прибалтийско-финских языков, отличающим их от других финно-угорских языков, является согласование определяемого слова с определяющим в числе и падеже.
Особенно ярко языковое родство карельского с другими при-балтийско-финскими языками проявляется в лексике.
Карельский язык на всей территории проживания карел разделяется на ряд наречий и более мелких территориальных языковых единиц — диалектов, говоров. Речь карел на территории КАССР не имеет единого центра с плавно расходящимися по периферии языковыми различиями, а представляет собой резко очер-ченные ареалы со свойственными каждому из них характерными особенностями. Эти особенности проявляются в фонетике, морфологии и лексике.
В советском финно-угроведении принято следующее деление карельского языка. Карельский язык содержит три наречия: собственно карельское (в средней и северной Карелии, а также в Ка-лининской, Ленинградской и Новгородской областях), ливвиковское (у восточного побережья Ладожского озера и дальше в глубь Олонецкого перешейка) и людиковское (узкой полосой вдоль восточного края ливвиковского наречия, недалеко от Онежского озера) Наречия разбиваются на диалекты, а те, в свою очередь, на говоры. В некоторых ареалах распространения карельской речи наблюдается резкое противопоставление собственно карельской речи, с одной стороны, и ливвиковской и людиковской, с другой, настолько существенное, что иногда затрудняет взаимопонимание представителей различных наречий.
В собственно-карельском наречии представлены как количественные, так и качественные чередования согласных. В ливвиковском наречии имеются количественные чередования, однако отсутствуют качественные чередования сочетаний ht, st, tk. В людиков-ском наречии имеются лишь количественные чередования. Это хорошо видно, если мы поставим имена в единственном и множественном числе (где слог закрыт).
Морфологические различия проявляются прежде всего в па-дежной системе. Для собственно карельского наречия характерны три внутреннеместных падежа: инессив, иллатив и элатив — и два внешнеместных: аблатив и адессив. В ливвиковском и людиковском наречиях элатив совпадает с инессивом, а аблатив — с адессивом.
Собственно карельское наречие отличается от ливвиковского и людиковского также по образованию возвратных форм глагола и форм 3-го лица единственного числа имперфекта. В людиков- ском наречии имеются своеобразные начинательные формы глагола.
Имеются также различия в словарном составе. Поскольку различия в нем нивелируются быстрее (словарные заимствования наиболее мобильны), трудно найти слова, четко отграничивающие указанные наречия карельского языка. Да и сами границы между наречиями в силу естественных причин размываются. Говоря о различиях в словарном составе между диалектами, можно говорить только о словах, которые свойственны большей группе диалектов того или иного наречия.
Таким образом, в фонетике, морфологии и отчасти в лексике сохранились следы древнего противостояния собственно карельского наречия, с одной стороны, и ливвиковского и людиковского наречия, с другой стороны. Это противопоставление обусловлено глубокими историческими причинами. В соответствии с теорией Д. В. Бубриха, ливвиковское и людиковское наречия карельского языка имеют под собой вепсскую основу. Это привело Д. В. Бубриха к выводу, что карельский народ сформировался из значительных частей племени корела и отдельных частей племени весь. В период создания карельской автономии и особенно в связи с созданием в 30-х г. письменности на карельском языке несколько усилился процесс консолидации карельских диалектов и стирания диалектных различий. Однако этот процесс до конца не завершился.
Когда говорят об особенностях какого-либо языка, обычно сравнивают его либо с близкородственным, либо с другим языком, который хорошо знают. Карельский и русский языки принадлежат к различным языковым семьям; различаются они и типологически, т. е. по своему строю. Вместе с тем, как у всех языков мира, у них имеются общие черты.
Поскольку карельский язык длительное время находился во взаимодействии с русским языком, в его звуковом строе выработались отдельные черты, свойственные русскому языку. Вполне вероятно, что звонкие и мягкие согласные в большинстве случаев появились во многих карельских диалектах под влиянием русского языка. К характерным особенностям звукового строя карельского языка можно отнести наличие долгих согласных, сложных звуков dz, dz. Специфической для карельского языка является гармония гласных, сущность которой заключается в том, что, если в первом слоге выступают передние гласные а, б, у, то и в последующих слогах слова появляются гласные переднего ряда. Если в первом слоге выступают задние гласные а, о, и, то и в последующих слогах— гласные этого же ряда. Исключение составляют гласные е и i, которые могут появляться в словах с гласными как переднего, так и заднего ряда. Гласные также противополагаются на краткие и долгие, долгота имеет смыслоразличительный характер. Характерными для карельского языка являются дифтонги (в некоторых диалектах — трифтонги). Дифтонги (трифтонги) — это сочетание двух (трех) гласных, произносимых в одном слоге.
Карельский язык типологически принадлежит к так называемым агглютинирующим языкам (от латинского слова agglutino ’приклеивать, прикреплять’). Это значит, что каждый грамматиче-ский показатель имеет только одно грамматическое значение и присоединяется («приклеивается») в определенном порядке либо к корню слова, либо к другому форманту. Например, в карельской словоформе kot’i—loi-ssa ’в домах’, при слове kot’i ’дом’ показатель -loi- обозначает множественность, -ssa — нахождение внутри. (Сравни в русском: в дом-ax, где показатель -ах обозначает и на-хождение внутри, совместно с предлогом «в», и множественное число.) Наряду с агглютинацией в карельском языке имеется довольно развитая система чередований ступеней согласных и гласных основы слова.
В карельском языке в основном такие же части речи, как и в русском. Исключение составляют послелоги, которые несут такую же функцию, как и предлоги, но стоят после управляемого ими имени существительного.
Признаком множественного числа являются в номинативе и аккузативе -t, в других косвенных падежах -i- или -loi-(loi-). Категория притяжательности представлена суффиксами 2-го и 3-го лица единственного числа, которые присоединяются к именам существительным, обозначающим близких родственников, например: tautto-s ’твой отец’, tuatto-h ’его отец’ Грамматический род отсутствует.
Глагольные формы разделяются на личные (финитные) и не-личные (инфинитные). Личные формы глагола изменяются по трем лицам, двум числам, четырем формам времени: двум простым (презенс и имперфект) и двум составным (перфект и плюск-вамперфект). Глаголы имеют четыре наклонения: изъявительное (имеет все четыре формы времени), сослагательное (презенс и перфект), возможностное (презенс и перфект) и повелительное (презенс).
К неличным (т. e. не изменяемым по лицам, числам, наклонениям) формам глагола относятся активные и пассивные причастия законченного и незаконченного действия, пассивные причастия на -та(-та), отрицательные причастия на -matoin (-matoin), а также герундии (в грамматиках финского языка он квалифицируется как II и III инфинитивы).
Словообразование имен существительных и прилагательных с помощью суффиксов довольно продуктивно. Наиболее продуктивны суффиксы—и (у): itku ’плач’ от itkie ’плакать’; -us(ys): kaunehus ’красота’ от kaunis ’красивый’; -nta(-nta) vejanta ’перевозка’ от vetya ’возить’; -min’i: suomini ’еда’ от syyvva ’есть’, ’кушать’; -ja(-ja): elaja ’житель’ от elya ’жить’; -kko(-kko).
.
Особенно продуктивным является суффиксальное словообразо-вание глаголов. Глаголы карельского языка не различают закон-ченность или незаконченность действия, как в русском языке. Однако словообразовательные суффиксы глаголов в карельском языке могут передавать оттенки протекания действия, например мгновенности, длительности, однократности, многократности и пр.
Лексика карельского языка исторически состоит из финно-угорского и прибалтийско-финского пластов. Естественно, что развитие лексики (в том числе и значений слов) шло самостоятель-ным путем в каждом языке.
Безусловно, богатство словообразовательных и выразительных возможностей карельского языка явилось одним из важнейших факторов создания неповторимого по своей красоте и глубине выражения народного эпоса «Калевала», который М. Горький ставил в один ряд с «Илиадой». Примечательно, что обогащение финского литературного языка проходило, в частности, через «Калевалу» — за счет восточно-карельских диалектов. Фактически почти вся калевальская лексика вошла в финский литературный язык.
О словарном богатстве карельского языка и его богатейших выразительных возможностях говорят, например, такие примеча-тельные факты. В 20—30-х гг. XX в. финским ученым Э. Ахтиа в небольшом регионе деревни Сямозеро была собрана картотека карельских слов объемом свыше 120 тысяч словарных карточек. В конце 30-х гг. в республике за короткое время из печати вышло свыше 200 произведений на карельском языке, в том числе переводы классиков русской литературы.
Одной из характерных черт звукового строя карельского языка является обильное употребление гласных по сравнению с согласны-ми, что придает языку музыкальность. Карельский язык в этом отношении близок к финскому, в котором на 100 гласных употреб-ляется 109 согласных; для сравнения можно сказать, что венгерском языке на 100 гласных употребляется 111 согласных, во французском—116, в немецком—164, а в датском—176. Карельская речь своим звучанием пленяла людей, не владевших ею активно, а воспринимавших на слух. Современник и друг Пушкина поэт-декабрист Федор Глинка, отбывавший ссылку в Карелии в 20—30-е гг. XIX в., писал:
И сладок у лесной карелы
Ее бесписьменный язык...
мне хотелось повторять их речь:
В ней слух мой веселился Игрою звонкой буквы «л».