Штыков пригласил к себе генералов. Он решил изложить перед ними суть тех действий, которые он намерен провести по указанию Жданова.
Начальника политуправления фронта Калашникова он знал. Политкомиссар, если на него нажать, сделает все, что потребуется. После приема у Жданова Калашников как будто стал заискивать перед ним. С чего бы? А может, понял, что на него возложены необычайной важности задачи, выполнение которых даст обильные дивиденды?
Начальника разведки фронта Мельникова не знал. Но как уверял его Жданов, тот не был в ладах с Куприяновым. Однако на рожон не лез, зная, что того всегда поддерживал командующий фронтом Фролов. "Ничего, теперь положение Мельникова изменится", - рассуждал про себя Штыков, изучая аттестацию разведчика.
Чем больше узнавал он Мельникова, тем понятнее тот становился. Даже как-то стал импонировать ему.
Накануне совещания Штыков еще раз пробежался по аттестации генерала-разведчика и окончательно убедился: ни он, ни Калашников, не будут артачиться, когда дело дойдет до выполнения распоряжений Жданова. Он рассчитывал на генерала. В душе был уверен, что тот сам выскажет слабые стороны командующего фронтом Фролова и его политического соратника Куприянова, заодно и ЦК КП(б) Карелии.
При первой беседе с Мельниковым Штыков видел, как разведчик сдерживался, давая оценки то Куприянову, то Фролову, то прочим руководителям штаба фронта. От него не ускользнула неприязнь разведчика к Куприянову. И Штыков заключил: с Мельниковым он найдет общий язык по любым вопросам.
Руководители остальных служб штаба его пока не интересовали, хотя один участок его занимал довольно сильно. Штыков не представлял, как Жданов координировал антигерманскую и антифинскую пропаганду трех фронтов: Волховского, Лениградского и Карельского... Ему эта сфера казалась особо занимательной и где-где, а в Карелии будет возможность ее досконально узнать, а может, и найти возможность на нее эффективнее влиять. Он, как и в годы работы в Ленинградском обкоме, придавал пропаганде наиважнейшее значение перед всякой другой работой. Ему казалось, что здешняя система про-паганды, а разведка работала в контакте со спецпропагандой, должна была иметь контакты с теми, кто находился по ту сторону фронта.
Он был уверен, что наиболее протяженный из всех фронтов Карельский, тайными нитями выходил на дальнюю разведку и оттуда черпал сведения о планах противника.
Многое Штыкова интересовало, и он рассчитывал это выяснить, как только освободится от других дел.
Когда генералы собрались у него в кабинете, он по старой привычке, выработавшейся в бытность секретарем обкома, сказал:
- Товарищи генералы, есть необходимость согласовать, я бы так определил тему совещания, наши первоочередные задачи. - Терентий Фомич незаметно наблюдал за реакцией приглашенных. Оба генерала сидели, точно перед ними был не такой же обыкновенный генерал, вроде них, а личный советник Верховного Главнокомандующего.
Штыков не спешил развивать свою мысль. Он поглядел на Калашникова, потом на Мельникова.
- Товарищи, - сказал он, - я не буду скрывать от вас ничего. Там, - он властно поднял руку наверх,.- недовольны действиями штаба фронта по руководству войсками. Лично у меня создалось впечатление, что здесь не Фролов командует фронтом, а непонятно кто. Может, это объяснит товарищ Мельников? - Штыков опять уставился на разведчика, словно тот был виноват в том, что финны заняли больше половины Карелии, и уже третий год не собираются убраться восвояси.
Личный представитель Сталина однако не дал разведчику открыть рта.
- Мне уже сообщили, что здесь чуть ли не всем вершит Куприянов. Это так, товарищ Мельников? - И опять Штыков пристально посмотрел на руководителя Смерша. - Мне говорили, что войска используются не для укрепления обороны, не на строительстве дорог к фронту и мостов, они, якобы, заняты заготовкой леса.
- Это так. Часть тыловых частей заготовляет лес, - неожиданно для Штыкова заговорил разведчик. - Но без такой работы остановятся паровозы и прервется движение по всей Кировской магистрали. Перестанет поступать на фронты помощь по ленд-лизу.
- Прекрасно сказано, - дождавшись завершения тирады разведчика, заметил.Штыков, - но ответь, уважаемый товарищ, почему заготовкой леса занимаются красноармейцы?
- В лесу работают почти одни женщины. Они заготовляют лес для отправки в Америку.
- Надо, чтобы они заготовляли и дрова для паровозов! - И уже отвечая кому-то, произнес: - На то мы и здесь, чтобы во всем разобраться!
Тут Штыков будто забыл нить разговора и неожиданно для присутствующих перешел на личности.
- Вы подумали, почему у Куприянова такой большой аппарат? Масса секретарей, заведующих отделами, инструкторов. Кем они тут руководят? Сотней женщин, которые мантулят в лесах? Или еще большим аппаратом Совмина?
- Здесь, мне видится, - подал голос Калашников, - скорее забота о благополучии чиновников, чем о красноармейцах. Фронт задыхается, а аппаратчики сидят себе и в ус не дуют.
- Вот и надо всех встряхнуть! - жестко выпалил Штыков. - Неплохо было бы хоть часть аппарата Куприянова послать на фронт!
- Было бы кстати! - согласился Мельников.
- Я вот еще о чем подумал после приезда сюда, - вновь подал голос политкомиссар, - надо наращивать партизанское движение, которое в Карелии почти на нуле. Может быть, за счет каких-то спецчастей. Они больно малочисленны.
Последние слова Калашникова вызвали усмешку у разведчика.
- Недопустимо, - продолжал политкомиссар, - чтобы в тыл врага направляли несмышленышей. Бросают туда почти детей, и они исчезают бесследно.
- Правильно, - подтвердил Мельников, - кто учитывал, что половина населенных пунктов остались без людей либо в них одни старики? Появление нового человека сразу бросается в глаза. Для финнов сигнал: чужой!
- Сколько на оккупированной территории населения? - вдруг Штыков повернулся в сторону разведчика.
- По неполным данным, около 45-50 тысяч, - сразу ответил разведчик.
- Не густо, - согласился Штыков.
- Полчеловека на квадратный километр, - добавил разведчик.
Штыков не спеша обвел взглядом присутствовавших у него генералов, потом какое-то время молча глядел на бумаги, что лежали перед ним, и, словно оттуда получив указание, сказал:
- Товарищи генералы, мы пока с вами вертимся в стороне от темы, которую мне необходимо вам высказать. По физиономиям двух начальников Штыков тотчас прочел: "Разве мы не о деле говорили, ради которого ты нас собрал?"
- Тема более чем деловая и секретная. Перед нами поставлена задача, - тон, каким заговорил представитель Сталина при штабе фронта, давал генералам понять, что речь пойдет по меньшей мере о захвате Финляндии и переходе ее границ. - В Ставке знают о том, что Карельский фронт слабо помогал Ленинградскому, когда город задыхался без топлива, а народ умирал с голоду. По тем же данным, ЦК КП(б) Карелии безответственно относился к нуждам города Ленина. Здесь мало что было предпринято для развертывания партизанского движения и подпольной работы в тылу противника. А сильное партизанское движение способно отвлечь от фронта его внушительные силы. Такая работа, - продолжал Штыков, - а по сути бездеятельность, наказуема. Мне не дано право заявить, что мы имеем дело с саботажем важнейших решений Ставки. Собственно, после наших донесений, а каждые делает это по своей линии, Москва сделает выводы самостоятельно.
- К какому сроку такие данные должны быть оформлены? - Мельников уже подумал, что донос пойдет без него.
- Полагаю, - отвечал Штыков, - дня три хватит.
- Понятно.
- По приезду сюда, - продолжал Штыков, - я дал команду кадровику представить данные о количестве карел в частях. Такие данные я имею. Доложу вам, что нам предстоит от многих из них избавиться, прежде всего от офицеров карело-финской национальности. Эту задачу мы должны выполнить до конца апреля. А чуть погодя примемся за удаление политработников из карел, финнов и вепсов. Там поглядим, что еще придется предпринять, - закончил излагать Терентий Фомич свою программу-минимум.
- Товарищ генерал-лейтенант, - обратился к Штыкову Мельников после того, как тот молча собрал бумаги, лежавшие перед ним. - Зачем такой переполох нужен фронту накануне подготовки освобождения Карелии от противника? Вам не кажется, что всем этим мы распылим силы перед решительным наступлением?
- Не буду от вас ничего утаивать. Задача у нас с вами одна - освободить Карелию от карелов.
- Тогда еще вопрос. Чем обоснуем перед Политбюро и товарищем Сталиным изгнание местного населения сосвоей земли?
- Что тут обосновывать? - Штыков начал сердиться. - Они предали наши большевистские идеи! Начали сотрудничать с финнами! Дошло до того, что стали формировать Карельскую освободительную армию!
- Мне все это было известно до этого совещания, - тихо проговорил политкомиссар.
Штыков не обратил внимания на высказывание Калашникова. Зато серьезно уставился на Мельникова, продолжавшего молчать.
- Вопросов больше нет? - И не ожидая больше никаких предложений, сказал: - За дело, товарищи генералы!
Только разошлись приглашенные, как Штыков принялся перелистывать памятку. Перевернув несколько страниц, остановился на фамилии Самойлов.
- Самойлов, Самойлов?! - Несколько раз повторил он, пытаясь восстановить в памяти, с чем она связана. И вспомнил бункер Жданова и его совет обязательно встретиться с Самойловым.
Почему Андрей Александрович так на этом настаивал? Будь Самойлов командующим армией, хотя бы корпусом, он, Штыков, поинтересовался бы его мнением о военных операциях последних месяцев, наконец, как готовится он к разгрому финской армии. Дело, всякий понимает, идет к тому.
Но этот Самойлов всего лишь майор или подполковник... Однако Жданов вспомнил этого Самойлова, стало быть, он тут важная птица. И генерал распорядился вызвать майора к себе утром в восемь ноль-ноль.
