Очередной вызов Самойлова к Штыкову совпал с прибытием в Беломорск по специальному распоряжению Мерецкова нескольких десятков офицеров-карел. Среди них был и приятель Петра Васильевича Баринов Сергей Трофимович. Его Самойлов встретил в столовой, где питались старшие штабные офицеры. Майоры тепло обнялись, дружески похлопали друг друга по плечам.
- Как ты здесь оказался? - удивился Самойлов.
- Вызвали.
- За новым назначением?.. Пора, пора получить
полк! Заслужил... Наслышан!
- Ты, Петя, кажется, ошибаешься, - невесело прервал его фронтовик.
- Чего так? - Самойлов искренне удивился и не стал пока расспрашивать приятеля. - Однако пора к столу, - напомнил он после недолгого молчания.
За едой оба молчали и только изредка роняли какие-то незначительные слова. Самойлов избегал говорить о своей службе, а Баринов считал пребывание на передовой не представляющим какого-то интереса для тыловика. Наконец, прервав молчание, фронтовик начал рассказывать о последних часах пребывания среди своих.
- Знаешь, Петя, здесь я оказался почти случайно. Перед тем, как выехать сюда, мне вручили предписание.
Вручили, как только спустился в землянку. Мой помощник сует его мне и говорит:
- Ехать тебе в штаб фронта!
- Зачем?
- Зачем вызывают таких, как ты? Повышать скорее всего решили !
- Ехать так ехать! - подумал я и решил собрать офицеров-на всякий случай попрощаться с ними. Сидим, чуточку выпили. Тут мой начштаба и брякни:
- Не быть нам с тобой, Серега, больше вместе! Всучат тебе полк и айда на новое место!
- Ну что же, дадут полк, - смеялся я, - перетащу всех вас к себе!
Приехал сюда, а меня никто не хочет принимать даже для разговора. Не понять, зачем вызывали? На второй день еле добился приема у полковника. Спрашиваю его, зачем вызвали?
Он в ответ: - Отдыхайте пока! Потом все объясним! - Дни идут, а ни вызова, ни объяснений. Ты, Петя, случаем, не в курсе, в чем дело? У меня уже шевелятся всякие подозрения; кстати, тут таких, как я, набралось порядком. Болтаемся, скоро и на передовую станет страшно возвращаться. Какого лешего мы здесь?
Самойлов в ответ пожал плечами, и было непонятно Баринову, то ли он не в курсе 6 его вызове, то ли чего-то недоговаривает? Обед закончили в молчании. Уже выходя из столовой, Баринов пристально взглянул на Самойлова:
- Петя, так ты, кажется, знаешь в чем дело?
- Что ты, Серега, ровно ничего!
Слушай, тут идут разговоры, будто нас собираются бросить в тыл к финнам, как знающих финский язык. Вроде того, что творили немцы в начале войны. Поорудуем там несколько суток, нарушим управление войсками и вернемся. Скажи, друг, это так? - Баринов в упор смотрел на штабиста.
- Ну что я тебе могу сказать? - спокойно возразил Самойлов. - Разве в такие планы кого-то посвящают?
- А можешь объяснить, почему возле нашего брата увиваются разные газетчики? - не унимался фронтовик.
- Тоже не знаю, хотя журналистов всегда хватало. С прибытием из Волхова группы Мерецкова от них отбоя не стало.
- Сегодня я остановил одного капитана. Гляжу, мужик вроде знакомый, спрашиваю его: - Откуда?
- Тридцать вторая армия.
- Скажи, капитан, Мы с тобой раньше не встречались? - Он долго изучающе смотрел на меня. Потом рассмеется: - Ну как же!.. На ребольском направлении! – И пошли разговоры о знакомых офицерах, старшинах и старые фронтовые байки.
Вспомнив ту, далекую теперь, встречу и посмеявшись над своей незрелостью, мы перешли к сегодняшним делам.
- Чего здесь вашего брата столько? - поинтересовался я.
- Вызвали. Командование будто бы собирается сделать какое-то важное сообщение.
- Не о капитуляции ли Финляндии?
- Как знать? - неопределенно отозвался капитан. Перекинувшись еще несколькими словесами, мы с газетчиком разошлись.
- Не думаю, что вы больше не встретитесь! До завтра! - сказал Самойлов.
Направляясь в гостиницу, Баринов опять стал размышлять о причине вызова в штаб. Неужто и в самом деле нам поручат операцию в тылу у финнов?
Самойлов, конечно, знал причину сбора офицеров-карел. До этого в штаб была вызвана еще более крупная группа. Ее тут долго не держали. Следом за той партией на Первый Белорусский фронт отправят и эту группу.
Петр Васильевич умел хранить тайну и всячески избегал обсуждать штабные дела. Они с некоторых пор стали вызывать кривотолки. Говорили, что среди начальства начались раздоры. Новые во всем обвиняют старых руководителей фронта. Петру Васильевичу не терпелось раскрыть глаза другу, сказать ему:
- Дорогой мой земляк! Тебя, как и сотни других офицеров, новое начальство постарается выпроводить на другие фронты. Оно не доверяет вам и потому частями избавляется.- Подумав, как о том сообщить Баринову, Самойлов усмехнулся, что и его, тоже карела, боится руководство, и желание разоткровенничаться пропало.
Судьбы моих героев в разное время привели меня к ним, и мы на многие годы оказались связанными то ли работой, толи еще какими интересами.
Баринова я узнал, когда мы с ним работали в одной организации. Вели подготовку молодых специалистов. Было это в шестидесятые годы. Тогда, правда, о войне говорили гораздо реже, чем во времена дряхления Брежнева. И все же нам доводилось бывать на встречах с молодыми людьми и рассказывать о войне. Тогда я и познакомился с Бариновым и подружился с ним.
Самойлова я встретил, когда он служил в штабе округа и занимал должность старшего спецпропагандиста политуправления. Потом мы вместе учились в одном институте и даже сидели за одним столом.
Как-то я спросил Баринова:
- Как складывалась твоя служба после Карелии?
- Да, наверное, как и у других. Перевели на Первый Белорусский, там вскоре началось наступление по освобождению республики. Участвовал в боях за Минск. Там меня ранило и потом снова фронт, когда наши уже подходили к Берлину.
- Послушай, Сергей Трофимович, ты как-то вспоминал о распространении слухов на фронте.
- Ты это о чем?
- О том, что распространяли разные чины, начиная с Жданова.
- А, слухи? Они катились впереди меня, быстрее поездов и самолетов! Только оказался на передовой, кстати, там мне дали тоже батальон, посыпались вопросы:
- Как там, на Карельском, воюете ли еще?
- А что на фронте в бирюльки играют?
- Говорят вы там якшаетесь с финнами?
- Вы это серьезно?
- Здесь так брешут.
- Так ведь брешут!
Еще более откровенно о братании с финнами говорили на Ленинградском фронте. К слову, об этом не раз вспоминал мой земляк, политрук 265 стрелковой дивизии 23 армии Ленинградского фронта Тимофей Васильевич Окунев, ставший потом директором Финского национального театра в Петрозаводске.
Он рассказывал, как в числе первых форсировал Неву в районе Невской Дубровки. "Неимоверными усилиями мы вышвырнули Критскую егерскую дивизию немцев на противоположный берег. У нас в дивизии часто можно было слышать, что на Карельском фронте тишина, будто там идет братание. Мы понимали, что это чушь. Финны по всему фронту жали. Мы знали и то, что Карельскому фронту новых дивизий не видать. Так распорядился сам Сталин. Карелам было ничуть не легче, чем обороняющимся под Ленинградом. И все-таки чесали языками, что Карелия, якобы, не помогала блокадному городу. Собственно, чем она могла помочь, если сама мало что имела, бедствовала? Сплетни расходились, как круги по воде. Местом их зарождения, многие слышали, был бункер Жданова".
Когда Критскую дивизию отбросили на противоположный берег, Ворошилов, уверившись в своих силах, приказал собрать всех карел, что воевали на Ленинградском фронте, и посадить их рулевыми в лодки, с тем, чтобы обеспечить переправу десанта для захвата плацдарма. Задача была выполнена. Но какой ценой? По лодкам фашисты били прямой наводкой со всех видов оружия. Только за од ну ту операцию в память о тысячах погибших в ней карел, русских, украинцев, белорусов и других Жданову следовало бы низко кланяться всем воинам, а не выискивать новые жертвы.
