A A A Ц Ц Ц Ц

ШРИФТ:

Arial Times New Roman

ИНТЕРВАЛ:

х1 х1.5 х2

ИЗОБРАЖЕНИЯ:

Черно-белые Цветные
Ведлозерское сельское поселение
Пряжинский национальный муниципальный район

Как часто военные, когда разговор начинает кружиться вокруг интриг, что плелись во время войны в штабе Карельского фронта, удивляются:

- Склоки в штабе фронта? Ну и что? Какое это имело значение? Да и имело ли вообще? Врага все равно продолжали колошматить, пока не добили совсем. Несмотря на доносы и клевету на Куприянова и Фролова, финскую оборону на Свири разгромили, Карелию освободили и до перемирия дело довели. Наконец, весь Север очистили от противника, Норвегии помогли немца выгнать... Разве все это не говорит о том, что штаб Карельского фронта успешно решал все нужные для войны и победы задачи?

Решал, никто не спорит, - но только за счет того, что немалую долю обязанностей командующего фронтом и его ближайших помощников брали на себя командиры корпусов, дивизий, полков, вплоть до непосредственного исполнителя.

Война на Севере, особенно на заключительном этапе, показывала, что интриги от фронтового штаба расходились до армейских и корпусных штабов, как волны на воде, и мешали творчески готовить операции командирам меньшего ранга. Не потому ли немалое число боевых действий было проведено в спешке, необдуманно? Полки бросали на противника, иной раз плохо ориентируясь в ситуации, зачастую в зависимости от интуиции и эмоциональности командира. Видимо, и этими субъективными моментами объясняется провал многих операций или выполнение их с большими потерями.

Стало быть, боевые награды и воинские почести, в первую голову, должны были предназначаться тем миллионам непритязательных к славе, зачастую обойденных ею, незаметных солдат, чей тяжелый и опасный воинский труд среди погибели, ранений, боли, страха, лишений и воздвиг за четыре года священное здание победы. До конца знает солдат всю правду о войне... Когда только скажет о ней? И скажет ли вообще?

Например, о том, сколько миллионов ни в чем не повинных молодых парней навсегда остались на полях сражений по вине бездарных военачальников? Как часто бросали на врага прикрытые шинелишками сирые тела и никем не жалимые души на авось, без артподготовки, без танков, и авиации! Вывози, пехота-матушка, не выдай! Грудью бери обжитые врагом позиции! Позади тебя твой командир с надрывным от отчаяния криком "За Родину!", "За Сталина!", а в душе - только мать родная да мольба к Богу "сохрани - помилуй!", которого никакие коммунисты вытравить не смогли и перед смертью всяк о нем вспомянет!

Жертвовавшие собой, отдававшие жизнь за Родину снятые души! Немного их уже осталось! Встретятся, поговорят, посидят за столом. Вспоминают ведь не только победу! Первая рюмка - за нее! А вот после первой - о тех, Кого нет рядом. Припоминают, кто когда был ранен, кто погиб и при каких обстоятельствах - и вот тут и слеза закипит злая, и досада всплывет - и не только на врага! Вот если бы так было, да эдак, дружок до сих пор жил бы... Когда же мы поведаем всю правду о войне? Когда пере-i га нем быть рабами? Дело ведь не только в семидесяти годах большевистского владычества! Крепостными мы были еще при царе-батюшке. И, наверное, легче разорвать силы земного притяжения, нежели навсегда порвать цепи рабской психологии, покончить со страхом плебея. Энтузиазм послевоенных строек в сопровождении угрюмого бряцания тюремных запоров... Ударные пятилетки, колоссальная энергия идеологической машины по обработке мозгов. Идеал - строитель коммунизма, Практически не имеющий никакой собственности, все помыслы которого - светлое будущее. Он - только инструмент, ступенька для будущего. В реальности - постепенное моральное разложение, начиная с правящей верхушки.

У властей - неограниченные привилегии, у народа - пьянство и расхищение государственного имущества. Если бы во всех странах произошло такое катастрофическое падение нравов, как в бывшей советской империи, трудно представить, по какому пути развития пошел бы мир? Но, к радости людей, мир не перевернулся, не сошел с ума. Он и прежде, в довоенные годы, был, в отличие от нас, более стабильным, спокойным, уравновешенным. Говоря о собственных превратностях, которые оптимизма не прибавляют, невольно сравниваешь их с тем, что довелось встречать в других странах на своем долгом веку.

Для меня кажутся во многом схожими судьбы ветеранов войны финских и советских. Года три тому назад несколько финских солдат и офицеров обратились ко мне с просьбой разыскать советских ветеранов -- участников боев на Карельском фронте. По их просьбе я передал в республиканские газеты письма бывших финских военнослужащих. После того, как в печати появились сообщения о том, что финны, воевавшие против нас, хотят встретиться с бывшими противниками, ко мне стали обращаться ветераны с той и другой стороны. В итоге завязалась переписка, а впоследствии состоялось несколько встреч.

Смотрел я на лица немолодых финских ветеранов и думал: почему инициатива о встрече участников тех далеких сражений исходила от финнов? Ведь мы всегда считали и считаем себя более общительными! Как же получилось, что "общительные" и не думали встречаться со своими бывшими врагами? А первый встречный шаг сделали молчуны? Почему?

Во-первых, вспомним железный занавес, шпиономанию, глушение "дурных голосов", цензуру, проверяющую все письма за рубеж и оттуда. Переписка с бывшим врагом? А вы, часом, не шутите? В лучшем случае, это закончилось бы для вас беседой в солидном сером здании... Общаться с иностранцем, не поставив в известность о-р-г-а-н-ы? Кто бы тогда это позволил, во-вторых? И, следовательно, кто бы на это решился, в-третьих? Вот и весь сказ об "общительных" и о том мизерном возвратно-поступательном движении, что им позволялось. Шаг в сторону - тюрьма, позднее, во времена Брежнева и Андропова - клише диссидента, а к тюрьме довесок - психушка. Сахаров. Этим именем все сказано о гражданских свободах того времени. Во время встреч с финнами меня более всего интересовало, каким образом финские генералы и полковники добивались беспрекословного выполнения своих приказов? Наверное, не стоит напоминать о том, что на войне невыполнение приказа чревато самыми серьезными последствиями. За последние годы я прочел немало мемуаров финских военачальников и солдат. Больше, пожалуй, солдатских мемуаров. А наших солдатских воспоминаний так и не встретил, разве что у В. Астафьева да по телевидению с подачи К. Симонова.

Зная точные потери финнов в той войне, я до сих пор не представляю наших потерь на Карельском фронте. Между тем, эти цифры год от года предстают перед нами по возрастающей. Видимо, так и не придется точно узнать, сколько же наших воинов на самом деле полегло на земле Карелии и Мурманской области?

Однако наш разговор о другом. Как берегли военачальники своих подчиненных с той и другой стороны? Почему на Карельском и Ленинградском фронтах финская сторона потеряла втрое меньше воевавших, чем наша?

Война навсегда кончается для политиков днем заключения мира, но для миллионов воевавших она никогда не сгинет бесследно: ранения, контузии, ожоги, обморожения будут преследовать их всю оставшуюся жизнь. Если бы у нас существовала статистика, то из нее следовало бы: в течение 1945-1948 годов от последствий войны умирали миллионы, но тогда до них никому и дела не было.

Еще один штрих, поясняющий, почему первые послевоенные годы дали такую бешеную смертность, особенно среди бывших фронтовиков. Одно дело, когда ты в сухой и теплой землянке и экипирован по погоде, другое, когда Н (емлянке по колено воды, тогда и шея постоянно в чирьях. Если солдат помыт и сыт, то к нему и болезни не пристают.

Собственно, не ради этого я ударился в статистику и уперся в медицину. Моя цель совсем иная. После войны я всегда старался быть в курсе, что творится в Суоми, поэтому все печатные издания, что поступали оттуда в СССР, внимательно прочитывал. Мне хотелось знать, как Финляндия приняла своих соотечественников, находившихся в плену.

 Как относились к нашим военнопленным у себя на родине, всем известно. Их никто не пожалел, не сказал доброго слова, хотя многие его заслуживали, так как приняли на себя мощный удар немецкой военщины. Из одних лагерей, немецких, они попадали в другие, бериевские, на десять-пятнадцать лет. Но и после заключения их преследовали НКВД - МВД - КГБ. Тяжелее всего переносилось осуждение соплеменников, знакомых и незнакомых. Они боялись общаться с бывшими военнопленными, зачастую отрекаясь от них и обливая грязью на собраниях, называя врагами отечества.

Каким было отношение финнов к землякам, оказавшимся в плену? Во-первых, власти предпринимали все возможное и невозможное, чтобы высвободить из плена своих подданных. Когда они вернулись в Суоми, родина их не встречала как героев, но и не линчевала, не организовывала открытых судов, тем паче, не сажала в тюрьмы. Никто не унижал их человеческого достоинства.

Теперь ежедневно мы слышим трескотню по всем каналам информации о том, что строим рыночные отношения, стало быть, стремимся жить как весь цивилизованный мир. Нет спора, хотим! Только все ли? Вопрос далеко не праздный. Если даже сейчас, спустя 50 лет после победы, власти почти не изменили своего взгляда на бывших военнопленных, о какой цивилизованности может идти речь? Имеем ли мы моральное право при таком отношении к своим соотечественникам, которых остались единицы, претендовать на равенство среди развитых, гуманных наций?

Известный карельский поэт и писатель Иван Костин в повести "Оккупация" рассказывает, что когда весной и летом сорок четвертого года финны покидали Заонежье, они раздали жителям муку впрок на неделю по килограмму на едока. Ранней весной, наперед зная, что им придется покидать эту землю, все же засеяли ее зерновыми и посадили картофель.

Связная петрозаводских подпольщиков Лидия Степанова, которую Куприянов не раз упоминает в своих книгах, говорила, что, покидая Петрозаводск, финны рассчитались со всеми рабочими лесобиржы и выдали им паек на два дня. Перед тем, как уходить восвояси, финские вояки прибрали и помыли все помещения, где расквартировывались. У нас это, конечно, не укладывается в сознании. Зачем это они делали?

Закордонный разведчик Андрей Матвеевич Вигонен, который служил сперва под началом генерал-лайтенанта Д. Мельникова, а с 1944 года был переправлен за рубеж и провел там несколько лет, говорил там, что такой вопрос у него не вызывает удивления. i

- Простите, все же непонятны поступки финнов! За чем сеяли, сажали картофель, если знали, что урожай достанется не им, а врагу? Зачем раздавали муку, если у них на родине часть населения жила впроголодь, имея норму надень 400-600 граммов хлеба? А между тем, чужому населению они выдали муку по полной норме и на неделю вперед? Зачем все это было делать?

- Для того, чтобы их потом не проклинали!



Сайт Vedlozero.ru использует cookies, которые сохраняются на Вашем компьютере. Нажимая СОГЛАСЕН, Вы подтверждаете то, что Вы проинформированы об использовании cookies на нашем сайте.
Согласен