В своем интервью газете «Комсомолец» писатель Я. В. Ругоев говорит о том, что сейчас на страницах карельской печати идет полемика по вопросам языка. Он считает неприемлемой позицию тех, кто ставит под сомнение целесообразность развития карельской культуры и возражает против карельской и вепсской письменности. Конечно, следует согласиться, что карельскую культуру надо сохранять.
В народной культуре важное место занимает язык. Как его сохранить? Быстрыми темпами идет ассимиляция карельского языка. Карелы переходят на русский язык. Этого процесса нельзя избежать и приостановить его, он неизбежен и происходит не по принуждению, а в силу необходимости, в силу надобности. Сохранить культурную ценность – язык нужно и можно, но не в живой речи, карельская речь не вечна, а в текстах на карельском языке, в магнитофонных записях, которые хранятся дольше, чем живой язык. А текстового материала, рун, песен, пословиц и загадок, сказок, лексики по всем говорам у нас собрано очень много, и все это может сохраняться века.
Культура карел слилась с культурой русской и уже неотделима. Как сохранить эту карельскую культуру? Все, что есть сегодня, и все, что было в прошлом, надо описать. Но для этого не нужно ждать, когда будет создана карельская письменность, карельская школа, а нужно все описать на русском языке, по-русски. Это легче и лучше. Это сделать можно и нужно сегодня.
В вопросе о карельской школе и письменности в числе прочих и я являюсь противником. Почему? Да потому, что карельскую письменность невозможно создать. По крайней мере, многие десятилетия. Помехой является «многоязычие», то есть большое количество местных говоров с резко различным произношением одних и тех же слов. Диалекты друг от друга отличаются в основном по морфологическим признакам и лишь некоторым фонетическим. Совершенно неправильно считать, что есть какой-то язык диалекта, например, ливвиковского, как считают некоторые. В Карелии каждый диалект – это сумма говоров. А в ливвиковском диалекте как раз говоров наибольшее количество.
В школьных учебниках и вообще в печати ошибки недопустимы. Учебники надо писать без всяких ошибок, а как это сделать, если язык или диалект различают разные говоры, разные произношения одного и того же слова? <...> Это является непреодолимой помехой в деле создания письменности, а следовательно, и для создания литературного языка. Создать карельскую школу и письменный литературный язык по ливвиковскому диалекту – это не выход из положения, это так же невозможно, как создать литературный язык для всей республики. На каком бы говоре ни писали учебники, а для всех других двадцати говоров все слова будут напечатаны с «ошибками». <…>
Для тех, кто хочет писать и читать по-карельски, т. е. кому нужна карельская письменность, карельской школы не нужно. Карельская письменность существует уже давно. Среди новгородских берестяных грамот имеются письма на карельском языке, написанные теми же буквами, что и русские грамоты.
При создании карельской письменности для тверских карел в 1930 году был принят алфавит на латинской основе. Начали издавать книги и газету на этом алфавите, и народ возроптал, стал просить печатать буквы русского алфавита. Перешли на русскую графику, и народ сказал «спасибо». С мест стала приходить корреспонденция на карельском языке, написанная русскими буквами. Читать и писать карельский текст стало легко. А финский алфавит надо заучить, что нелегко, когда можно пользоваться уже известным алфавитом – русским.
Я. Ругоев считает, что надо сохранить карельскую культуру. В этом он прав. Но ведь основной частью народной культуры является как раз язык, для карела – карельский. Я. Ругоев говорит: «Общим литературным языком может по-прежнему служить финский». Так чья же это будет культура – карельская или финская? Когда при финском руководстве (Э. Гюллинг, председатель Совнаркома, и Г. Ровио, секретарь карельского обкома) в Карелии была финская школа, которую Я. В. Ругоев называет карельской национальной школой, то некоторые карелы овладели финским языком, в числе их был и Я. В. Ругоев. Но это единицы. Масса карел при обучении на финском языке оставалась почти неграмотной. Карелы не могли поступить в русские учебные заведения изза плохого знания учебных дисциплин. Если теперь вернуть финский язык, то русский язык должен остаться на третьем месте после финского и карельского. А что карелу важнее знать – финский или русский? В чем превосходство финского языка над русским для карела? Может быть, техническая, научная, художественная финская литература богаче русской литературы? Может быть, в городе легче общаться на финском языке, чем русском?
Я. Ругоев говорил в интервью газете «Ленинская правда» (№ 136): «Жизнь показала, что было роковой ошибкой ликвидация в 1956 году национальных школ Карелии». А ведь для карел финская школа такая же «национальная», как для финнов шведская школа. Эту финскую «национальную» школу для карел ликвидировали в 1956 году по просьбе карельского населения. Стали писать в Москву в ЦК письма с просьбой разрешить карельским детям учиться в русской школе. Приехала комиссия, опросом охватили все районы. Население высказалось за русскую школу. Вот тогда и ликвидировали финскую школу.
Карелам финский язык на любителя: кто желает, пусть изучает. Запрета нет никакого ни для кого. Но ввести финский язык в обязательном порядке для народа против его желания, для всего населения против его воли? Не будет ли это еще большей ошибкой?
А. Беляков,
старший научный сотрудник Карельского филиала АН СССР,
сектор языкознания.
