В этом году исполнилось 25 лет со дня аварии на Чернобыльской АЭС. Крупнейшая техногенная катастрофа за всю историю атомной энергетики унесла тогда жизни людей: многие погибли при тушении пожара после взрыва; те, кто выжил, получили лучевую болезнь и вскоре тоже умерли; а есть люди, которые до сих пор чистят зону отчуждения от радиации — их жизнь сокращается на несколько лет.
30 ноября 1986 года закончилось возведение бетонного саркофага, скрывшего все радиоактивные последствия атомной аварии. Но радиационному загрязнению все же подверглись 19 российских регионов — свыше 2 млн. человек, а в устранении последствий аварии принимали участие свыше 600 тысяч россиян. В течение всего этого года во многих регионах России проходят памятные мероприятия по жертвам Чернобыля, а также награждения ликвидаторов аварии юбилейными медалями.
11 октября медаль «В память о ликвидации катастрофы на ЧАЭС 1986-2011 гг.» была вручена и нашему с вами земляку – Владимиру Степановичу Петрову из п. Кинелахта. Молодой тогда, 30-летний, парень был участником ликвидации последствий катастрофы с 5 августа по 10 ноября 1987 года. С ним моя сегодняшняя беседа.
— Владимир Степанович, расскажите, как Вы попали в Чернобыль и в каких событиях, связанных с аварией, участвовали?
— В августе 1987 года я получил повестку из военкомата и был призван на военные сборы продолжительностью 180 суток. Я тогда работал в Кинелахтинском леспромхозе. Прошел медкомиссию и на следующий же день выехал. Сначала доехал до Колпино. Там, на пересадочном пункте, нас одели с иголочки, выдали все необходимые вещи и одежду, включая портянки.
Наша воинская часть 22317 находилась близ деревни Домановка, что в 70 километрах от Чернобыля. А работали мы непосредственно на станции, проводили дезактивацию.
— Каким было Ваше первое впечатление о Чернобыле?
— Там, где была наша воинская часть, природа была обычной, ничем не отличалась от нашей. А уже в непосредственной близости к Чернобылю сосновый лес был «рыжим». С детских лет мы привыкли, что сосновый лес – это что-то вечно зелёное. А этот был как будто сухой и действительно рыжий. Город Припять, например, был абсолютно пустой и тихий, всех людей эвакуировали, только бездомные собаки бегали...
— Расскажите об условиях работы в Чернобыле.
— Вставать приходилось рано, чтобы успеть всё сделать – помыться, поесть, переодеться, получить дозиметр. В 6 утра был выезд, на дорогу уходило около полутора часов. По прибытии на станцию опять переодевались, причем всегда в разную одежду, какая попадется. И начинался рабочий день. Мыли, чистили все кругом – стены, полы и потолки, кабели, в общем, всё. Вроде помоешь – радиации меньше. Только все высохнет –дозиметр опять начинает зашкаливать. Начинали по новой намывать.
Помню, в Припяти завод военный убирали и чистили. Также снимали слой асфальта с дорог, который потом вывозился в огромные рвы (могильники). Туда сталкивали все, что было заражено.
Работали до 17 часов, потом тщательно мылись, переодевались и ехали в часть. Приезжали – и снова мылись. Иначе нельзя было – радиационная пыль оседала моментально.
А по вечерам смотрели кино и иногда писали письма родным. На территории воинской части был клуб, где часто выступали артисты из Киева.
Уже за первый месяц пребывания там я набрал в сумме 9 БЭР — это предельно допустимая норма. И меня перевели служить в часть, где было всё как в армии – дневальный по батальону, караул, наряды...
— Отразилось ли пребывание в Чернобыле как-то на вашем здоровье?
— Когда только начали работать на АЭС, ощущалась сухость в горле, кашель был абсолютно у всех. Потом привыкли. А так — нет, на здоровье не жалуюсь, живой (смеётся).
— Как Вы считаете, осознавали ли те люди, которые вступили в борьбу с радиацией, какая опасность им грозит?
— Конечно, тогда уже осознавали масштаб трагедии. Но с нами особо не церемонились, сказали, надо ехать — значит, надо. Я очень хорошо помню, как за день до отправки в военкомате предупредили: «И не вздумай отстать от поезда, а то поедешь за свой счет!»
— А какое-то обучение Вы проходили перед отправкой в зараженную местность?
— Какое там! Нас просто предупредили, чтоб мы не совались куда не надо и на траву не ложились. Вот и все.
— Без АЭС нам пока невозможно обойтись, они являются одним из основных источников электроснабжения. Но недавние события в Японии показали, что даже в век развитых технологий ядерная энергетика является сложным и опасным делом…
— Да, это так, но я бы сказал, что они разные – авария на Фукусиме и Чернобыльской АЭС. Во-первых, тогда, в апреле 1986 года, виновником аварии можно назвать человеческий фактор, глупость руководства, которое проводило эксперименты. А аварию в Японии спровоцировал природный катаклизм – землетрясение. В любом случае, Чернобыльская авария была в разы страшнее, глобальнее. Благородные газы тогда долетели до Чехословакии, Франции. А в Японии, к счастью, не были повреждены активные зоны реакторов.
— Вы, как ликвидатор аварии получаете какие-то льготы? Насколько я знаю, законодательно выделен дополнительный отпуск, бесплатные ежегодные путевки на санаторно-курортное лечение.
— Единственный «бонус» — это то, что я вышел на пенсию в 50 лет. Раньше дополнительный отпуск был, а сейчас даже не знаю… И в санатории я отдыхал всего один раз… (отмахивается). Надоело каждый раз искать правду, кому-то что-то доказывать…
— Всё-таки, я считаю, что все, кто работал там – и сотрудники станции, и военнослужащие, и добровольцы – герои. Без преувеличения и пафоса.
— Да что Вы, я не считаю себя героем и никогда не считал. Для меня это была служба, долг Родине.
P.S.
Разговор с Владимиром Степановичем запал мне в душу и заставил задуматься о многом. Почему так изменилась наша жизнь, отношение к Родине, долгу. Где он, наш патриотизм? Представила, что случись сейчас такая трагедия… много ли нашлось бы добровольцев?
Часто сталкиваюсь с тем, что молодые парни всяческими способами отлынивают от армии, собрать мужчин на военные сборы на неделю-две — проблема. Да вспомнить хотя бы жаркое лето 2010, когда горел центр России, и на тот случай, если пожары дойдут до Карелии и нужны будут добровольцы, военкомат прислал повестки для прохождения медкомиссии. С горем пополам часть мужчин согласилась, остальные нашли причину отказаться. А тут — молодой парень, отслуживший уже армию, у которого дома остались друзья и родные, беременная жена, уезжает за тысячи километров, не размышляя, как сложится его дальнейшая жизнь…
Открыла словарь: «Герой — доблестный сподвижник вообще, в войне и в мире, самоотверженец. Лицо, привлекшее к себе внимание чем-нибудь или являющееся предметом восхищения, подражания». Может, для кого-то Владимир Степанович и не герой, но для меня — самый настоящий. Человек, которым можно восхищаться.
