Древняя корела явилась одним из основных этнических компонентов, на базе которых впоследствии сложилась карельская народность. Процесс этот был сложным и длительным, тесно свя-занным не только с финно-угорским, но и в значительной степени со славянским миром.
В полной мере раскрыть его можно только совместными усилиями антропологов, археологов, историков, линг-вистов и этнографов. Особенно трудно, из-за скудности источников, воссоздать самую раннюю стадию этногенеза карел. И все же усилиями ряда исследователей, как отечественных, так и зарубежных, происхождение и ранний этап истории народа постепенно проясняются.
Древнекарельская культура 1050—1300 гг. впервые была изучена в 80-е гг. XIX в. финляндским исследователем Т. Швиндтом на материалах могильников Карельского перешейка. Изданная им работа содержит подробное описание находок, погребальных
В начале XX в. в финляндской исторической литературе под влиянием буржуазного национализма получили распространение теории западнофинского происхождения карел, по которым древние карелы — прямые потомки западнофинского племени емь, обитавшего на Карельском перешейке в I тысячелетии н. э. Под сомнение брались этническая самостоятельность и язык и К. А. Нордман считали мнение о переселении карельских племен с запада на восток необоснованным. Так, К. А. Нордман полагал, что культура древних карел сформировалась в результате смешения восточных и западных элементов. Уже в I тысячелетии н. э., утверждал исследователь, культура населения Карельского перешейка отличалась от западнофинской. Он отверг бытующее среди финляндских ученых мнение, что походы викингов явились причиной подъема и расцвета древней карельской культуры, и убедительно показал, что, наоборот, прекращение этих походов способствовало подъему Карелии в XII—XIV вв. Влияние Новгорода на карел К. А. Нордман справедливо считал в целом прогрессивным, а в военных походах шведов на Карельский перешеек и в сооружении Выборга видел негативные явления.
Гипотеза о заселении Карельского перешейка с востока сформулирована в 30-е гг. крупнейшим советским археологом В. И, Равдоникасом на большом материале, полученном им при раскопках курганов Олонецкого перешейка по pp. Видлице, Олон- ке и Тулоксе. Исследователь придерживался традиционной точки зрения о карелах как довольно позднем этническом образовании. Поскольку материальная культура Карельского перешейка в IX—XI вв. близка материальной культуре центральной и западной Финляндии, эти территории, на его взгляд, имели одно и то же население — емь. В. И. Равдоникас полагал, что карелы до конца XI в. жили в восточном Приладожье, к северу и к северо- востоку от него, а в конце XI—XII вв. заселили северо-западное Приладожье, где им пришлось столкнуться с емью и какое-то время сосуществовать друг с другом.
Памятники Олонецкого перешейка, несмотря на значительное сходство их с памятниками юго-восточного Приладожья, принад-лежавшими летописной веси, имеют своеобразные черты, которые позволили В. И. Равдоникасу выделить их в особый, так называемый видлицкий, тип и рассматривать как промежуточное звено от приладожских курганов к карельским грунтовым могильникам, т. е. памятникам летописной корелы. В курганах Олонецкого перешейка и в древнекарельских могильниках зафиксированы срубы, в которых умершие были погребены по обряду трупоположе- ния. В тех и других погребальных сооружениях прослеживались зольно-углистые прослойки, остатки шкур животных и бересты. Но, как выяснилось, различия между ними все же настолько существенны (в ориентировке погребенных, в комплексах вещей и т. д.), что они не позволяют согласиться с предположением
В. И. Равдоникаса. Олонецко-видлицкие курганы не являются промежуточным звеном к более поздним грунтовым могильникам Карельского перешейка, а население, оставившее их, не могло в XI—XII вв. принимать участие в формировании корелы.
Археологический материал I тысячелетия н. э., на котором строились теории западнофинского происхождения корелы, довольно скуден, поскольку раскопки поселений этой поры не производились, и это, безусловно, сужало исследовательские возможности. Ощущалась необходимость более глубокого, комплексного исследования проблемы этногенеза древних карел.
В предвоенные и первые послевоенные годы крупнейшим лингвистом финно-угроведом Д. В. Бубрихом разработана концепция происхождения и этнического развития карельского народа в XII—XVII вв., базирующаяся на огромном лингвистическом материале, собранном на территории расселения карел.
По мнению исследователя, до возникновения Древнерусского государства Карельский перешеек был слабо заселен; здесь кочевало редкое саамское население. Позднее на данной территории начало формироваться племя корела, находившееся в тесной связи с Русью. На вопрос, откуда оно появилось, Д. В. Бубрих исчер-пывающего ответа не дает. По его предположению, часть населения пришла из еми, часть из мест, близких к Чудскому озеру и Новгороду, заселенных в то время прибалтийско-финскими племенами. Допускается участие в сложении корелы древней веси.
Итак, по мнению Д. В. Бубриха, корела сформировалась на Карельском перешейке, но различные пришедшие извне этнические компоненты видоизменили ее.
В последнее время в отечественной и зарубежной литературе древних карел рассматривают как качественно новое формирование, возникшее на базе трех компонентов: местного, западнофинского и пришедшего из юго-восточного Приладожья населения. Расхождения наблюдаются в оценке доминирующего влияния того или другого компонента. Одни полагают, что на формирование корелы оказали влияние, в первую очередь, западная Финляндия, Готланд и Новгород, другие признают тесную связь населения Карельского перешейка с юго-восточным Приладожьем. Все рассмотренные гипотезы сходятся в том, что корела сформировалась на Карельском перешейке из различных этнических компонентов только в XI—XII вв.
В последнее время традиционное положение начинает пересматриваться. Г. А. Панкрушев, проанализировав материальную культуру Карелии и Финляндии на отрезке времени в 11 тысяч лет, сделал вывод о возникновении древней корелы на базе племен, издревле обитавших на юге Карелии и юго-востоке Финляндии. Серьезные аргументы в пользу более раннего формирования общности корела выявляются при анализе исторических, археологических, фольклорных и лингвистических данных. Формирование общности — сложный и длительный процесс. В XII в. корела выступает как уже сложившаяся самостоятельная этническая общность в истории Северной Руси. У нее — оригинальная, ярко выраженная материальная культура, богатейшая фольклорно-эпическая традиция. Следовательно, она имеет более раннее происхождение. Советскими учеными доказано, что значительная часть рун создана в период первобытнообщинного строя, поэтому можно предположить, что формирование племенного объединения корела по крайней мере проходило уже в первой половине I тысячелетия н. э. Другим доказательством раннего происхождения корелы служит факт отделения на рубеже I—II тысячелетий племени ижоры от корелы. Следовательно, уже тогда существовала сформировавшаяся древнекарельская этническая общность. Близость фольклорных традиций, верований, антропологических типов и археологических памятников эстов, корелы и финнов тоже свидетельствует о большой древности племени корела.
Не вызывает разногласий вопрос об этнической территории летописной корелы. Историки, археологи, лингвисты и фольклористы считают, что в XII—XIV вв. она включала Карельский перешеек от северо-западных берегов Ладожского озера до северо-восточных берегов Финского залива с центром в г. Кореле и Приботнию. Древнерусские летописи, берестяные грамоты и, наконец, топонимические данные подтверждают это распростра-ненное мнение. Пять «родов корельских детей», имевших «отчины и дедины» на побережье Белого моря и на Кольском полуострове, были выходцами с Карельского перешейка.
Сопоставление материальной культуры I тысячелетия н. э. и достоверных древностей корелы XII—XIV вв. в ретроспективном плане выявило, что ряд предметов украшений: серебряные пла-стинчатые фибулы, спиральные перстни, некоторые типы подковообразных застежек, разделители ремней, датирующиеся X—XI вв., — в несколько измененном виде, а иногда и без изменений, употреблялись корелой и в XII—XIV вв. Эволюционная связь между памятниками двух хронологических этапов прослеживается и на погребальных обрядах. Все это позволяет ставить вопрос об этническом единстве и преемственности материальной ф культуры I и II тысячелетий. В свете изложенных фактов говорить о кореле как позднем этническом образовании вряд ли правомерно.
