Орудия из камня и кости, черепки от глиняных сосудов, очаги, следы поселений, костяки с остатками украшений и скудным комплексом вооружения, наконец, спустя десятка веков курганы с инвентарем, главным образом из железных изделий — вот и все, что, в основном, осталось от народов, живших в древней Карелии до второго тысячелетия нашей эры.
Дополнительным материалом для воссоздания картины прошлого являются рисунки, выбитые на скалах, а также карельские руны (песни), записанные в XIX п XX веках. Значение этих дополнений можно сравнить с мышцами, скрепляющими части костяка. Однако, сами по себе они далеко не освещают ряда существенно-бытовых моментов из жизни исчезнувших сотен поколений. Надо практически знать природу, отчетливо изучать зависимость от нее и скудные возможности человека тех отдаленных времен, чтобы создать соответствующее действительности представление о его существовании.
Дополнения, благодаря которым можно детально и обстоятельно говорить о жизни исчезнувших племен, дают этнографические материалы. В силу ряда внешних причин, народы в XIX и XX веках оказались на разных ступенях развития. Царское правительство ссылало своих противников в такие углы Сибири, где господствовали пережитки самых древнейших представлений.
Энтографы еще недавно встречали в Сибири людей, немало на своем веку изготовивших орудий из камня. Таким образом, самая седая старина дожила до наших дней.
Записи, производимые сотнями исследователей во всех наиболее глухих местах нашей планеты, позволяют восстановить культуру, от которой остались лишь самые малочисленные остатки из камня, кости и, крайне редко, дерева. Техника, которой они выделаны, хозяйственные возможности, доступные человеку с такими орудиями и сам набор этих предметов являются решающим фактором для определения стадии культуры и ее характерных особенностей.
Установлено, что каменные орудия, например, характерны для доклассового общества, что полированные орудия и глиняная посуда типичны для родового общества (неолита), что изделия из металла получают распространение в период распадения родового строя, когда начинают формироваться классы. Следовательно, выявив по дошедшим остаткам стадию культуры, мы можем применить материалы о бытующих народах, находящиеся на такой же степени развития и тем самым, восстановить исчезнувшую картину жизни.
Однако, чтобы дать научноточную картину исчезнувшей культуры надо учитывать, кроме стадии хозяйства, одинаковые природные условия. Природа меняет свой облик по географическим широтам (зонам) и по высотам (ярусам). Поэтому, восстанавливая картину жизни древней Карелии, автор этих строк пользуется примерами (аналогиями) лишь из полосы лесотундры и тайги. Судя по костным остаткам, животные, за которыми охотился человек того времени, как и растительный мир древней Карелии, почти не изменились. Около 5-3 тысяч лет назад климат был немного теплее и суше (бук и дуб), но еще в начале первого тысячелетия до нашей эры произошло похолодание, и стали господствовать современные нам береза, сосна, ель. Без риска исказить правдивость показа, можно пользоваться аналогиями современной зоны севера Европейской части РСФСР и Сибири, но, конечно, с обязательным учетом стадиальности культуры.
Надо оговориться: техника (материальные формы) на севере значительно отставала от развития форм социальных взаимоотношений. Например, манси (вогулы) и селькупы (остяко-самоеды) еще 500 лет назад имели князьков с очень широкими правами по отношению к своим подданным. Однако, по форме материальной культуры эти племена даже в XIX веке были на стадии, близкой доклассовому обществу. Учтем, что решающая роль темпов развития и уклада малых народов зависела от общегосударственной системы. При цар-ском режиме чиновники, купцы, кулаки держали малочисленные народности в таких условиях, что они не могли развиваться и крепнуть, а некоторые, на-иример эвенки (тунгусы), пришли в упадок. Не случайно путешественники, делая в 1930 г. похозяйственный учет намылланов (коряков), нашли бытую-щими целый набор неолитических орудий из камня и кости. Социалистическое переустройство на крайнем севере, начавшееся в 1932 г., освободило население от груза подобных пережитков.
Предлагаемая вниманию читателя книга охватывает два весьма длительных периода: родовое общество и последовавшее затем распадение этого общества, т. е. разложение родового строя. Поэтому нельзя любую главу «Очерков» механически применять и к первой и ко второй стадии развития общества. Но это не означает, что каждая глава книги характеризует только одну эпоху.1 Следовательно, возникает вопрос, какие главы «Очерков» в какой степени применимы к той или иной стадии доклассового общества Карелии?
Глава «Ресурсы природы Севера», — если не быть крайним педантом,— применима ко всему доклассовому обществу Карелии. Еще до на-чала нашей эры установился современный климат. Несколько меньшая степень влажности и более теплый климат предыдущего периода не вносят особо существенных поправок к объектам питания людей того времени.
Глава «Орудия труда», на мой взгляд, не вызывает особых затруднений, если ее применить к обеим стадиям доклассового общества. Для читателя «Очерков» вряд ли даст что-либо существенное скрупулезное уточнение степени применения тех или иных видов орудий. Надо учитывать, что преобладающее количество основных типов орудий свойственно всему неолиту. Читателю данной главы существенно получить лишь общее представление о неолитическом инвентаре орудий труда.
В таком же положении вопрос о лодках и лыжах. Свойство дерева держаться на воде гарантирует, что прототип лодки — плот, в виде соединенных вместе двух-трех обрубков — существовал в наиболее отдаленные времена. Известный дубовый челнок, найденный А. А. Иностранцевым, выявляет высокие возможности техники того времени. С появлением мощных стволов осины, нет сомнения, население стало выделывать лодки из этой легкой, очень мягкой и крайне недолговечной древесины. Лыжи известны, кроме рисунков на скалах Карелии, также на Урале и бытовали, очевидно, с очень раннего времени, иначе зимой не могло быть охоты.
Все эти три главы являются как бы подступами к основному моменту — показу производственных отношений. Ключ к изучению законов истории общества нужно искать не в головах людей, не во взглядах и идеях общества, а в способе производства, практикуемом обществом в каждый данный исторический период, в экономике общества.
В главе «Промысл ы» я расчленяю виды охоты на четыре раздела. Данные о лове оленей и лосей (основных объектов лесной охоты) дроблю на восемь способов добывания. Это дает возможность попутно говорить более детально об орудиях лова того или иного животного.
В какой степени тот или иной способ лова свойственен родовому кол- и не свойствен следующему этапу общества, уже раздробленному на части? Отразилось ли на способах охоты распадение племенного коллектива?
Промысел за морским зверем, морской рыбой и стадными животными леса требуют не малой артели. Промысел в одиночку казался возможным лишь за птицей и за мелким пушным зверем. Понятно, что описание промыслов, которое я даю по материалам XIX в., по существу может характеризовать лишь последнюю стадию, т. е. разложение родового строя. Но в чем будет разница промыслами, производимыми в период расцвета родового общества? Фактически в том, что объединение того времени охотников состояло, очевидно, из кровно родственных между собой сверстников, а не из представителей разных родов и, еще позднее, разных хозяйств. Приемы лова животных остались неизменными, поскольку образ жизни и навыки оленя, лося, моржа, белухи и других промысловых животных, как мы знаем, в основном не изменяются тысячелетиями. Следовательно, не будет ошибкой допустить существование того или иного вида промысла в более раннюю стадию.
Исследовательскими проблемами надо считать вопросы, затрагиваемые в главе «Годовой цикл хозяйства». Этот очерк является суммирующим, и потому требует от читателя знания предыдущих глав.
Многочисленные стоянки в устьях рек и речек, побережий озер и Поморья, которые нам известны, являются фактически лишь частью тех следов, которые оставили о себе больше сотни поколений. Но остатки существования человека доводят нас, по определению многих археологов, лишь до конца первого тысячелетия до нашей эры. Мы не знаем на территории Карелии стоянок, которые археологи датировали бы первым тысячелетием нашей эры. Между том, памятники письменности этого тысячелетия свидетельствуют, что север был заселен многочисленными племенами. Мощность культурного слоя древних стоянок констатирует о жизни большого ряда (поколений на одном месте. Уменьшение мощности культурного слоя может быть объяснено тем, что в более поздние времена население или не жило подолгу на одном и том же месте (иными словами — оно кочевало), или родовые группы сильно уменьшились количественно. Причины, послужившие основанием к изменению характера неолитических поселков, следует искать в тех переменах, которые произошли в хозяйственном укладе населения, и, по-видимому, они были вызваны коренным изменением в занятиях охотнмчье-рыболовческого общества—переходом к оленеводству.
К концу первого тысячелетия до нашей эры на севере устанавливаются близкие к современным климатические условия. Наличие белого мха (ягельника), непосредственно связанного с сосновым бором, создало условия для усиленного размножения оленей, а сочные побеги хвойного леса стали питать лосей. Кочевка охотников вслед за этими животными, можно полагать, вызвала прекращение абсолютной оседлости у берегов рек и озер неолитического жителя лесов севера. Временные стоянки, конечно, не дают возможности накопиться достаточному числу остатков пребываний человека. Поэтому, исследователь не может обнаружить сколько-нибудь заметный культурный слой.
Кочевка целым племенем невозможна по той причине, что на новых местах северного леса трудно прокормиться скоплению многолюдного общества. Кочевать с громоздкими пищевыми запасами, в погоне за стадными животными, не позволяла низкая техника передвижения по суше. Переход в кочевое состояние должен был явиться на нашем севере одной из причин распадения большого коллектива на меньшие группы.
Законен вопрос: когда и какие этапы развития проходило человечество на нашем севере?
Орудия труда ранее третьего тысячелетия до последнего времени оставались неизвестными. К заслуге геолога Б. Ф. Землякова надо отнести поиски и находки па территории севера СССР (в порядке продолжение поисков за рубежом) так наз. «арктического палеолита», которого нельзя называть «арктическим» так как тот же Б. Ф. Земляков нашел подобные орудия на северном побережье Онежского озера. Первое, что приходит в голову, глядя на эти орудия, это мысль: «С таким набором прожить нельзя». Если не было у населения того времени иных орудий из камня, то, значит, были не дошедшие до нас массивные орудия из кости и рога.
Следующий этап — массивные орудия, датированные археологами концом третьего тысячелетия. Их формы лишь относительно симметричны и отделка сравнительно плохая, хотя полировка сланцевых орудий (в частности так наз. топоров русско-карельского типа) уже вполне совершенна. Эго свойство указывает на развитие технических навыков и у мастера, а это могло создаться в обществе с дифференциацией труда.
Третий этап,—по определению археологов, середина второго тысячелетия— дает наиболее высокие по качеству изделия. Орудия из камня, сравнительно небольшого размера, выделяются идеально симметричными формами, а раскопки М. Е. Фосс выявили многочисленные разновидности гарпунов и стрел из кости также весьма высокой техники.
Зато четвертый этап—первое тысячелетие, ближе к его концу — знаменует общий упадок изделий как из камня, так и из кости. В такой же мере регрессирует орнаментика сосудов.
Очевидно, все эти перемены в орудиях труда отражают непосредственное развитие, расцвет и упадок самого родового общества. Начало распадения родового строя — мощного коллектива на более мелкие труппы — вне сомнения, относится к последнему периоду, совпадающему с упадком техники изделий. Таким образом, если доверяться точности хронологической датировки орудий, можно даже установить период расцвета и начала распада родового коллектива.
Конечно, данные в «Очерках» семейные формы применимы лишь к поздней стадии разложения, родового строя и ко времени обособления собственности по семейным объединениям, то есть к очень позднему времени.
По этим правовым нормам сложной семьи все-таки можно представить положение члена в родовом обществе. Нормы понятий, которые мы вкладываем, говоря о труде и собственности, отсутствуют даже у такой поздней стадии, как сложная, целиком обособленная семья. Сын, уже имеющий свое потомство, и младенец, если они братья, получают одинаковую часть наследства (эта норма, кстати, перешла даже в феодально-буржуазное законодательство). Следовательно, количество труда, вложенного старшим братом, не учитывалось, что подтверждает вывод об отсутствии такой категории в доклассовом обществе. Дед и внук имели одинаковые права на материальные ценности хозяйства. Очевидно, что «личная собственность» будет понятием весьма позднего порядка, точнее, классового общества, так как без наличия собственности немыслимо существование классов.
В очерке «О религиозных формах» я даю крайне суммарно основные стадии верований, что, надеюсь, все же поможет читателю самостоятельно разобраться в ряде вопросов. В развернутом виде эта глава будет подробно трактоваться во второй части книги «Петроглифы Карелии».
Последний очерк — «Народное творчество» является, как и три предыдущих, исследовательским этюдом. Пользуясь карельскими рунами, удивительными по выразительности памятниками доклассового общества, получаем иллюстрации о периоде разложения, родового строя: взаимоотношения между племенами, родами и также положение молодой женщины, переходящей в дам мужа. Три последних руны иллюстрируют веру р могущество магических заклинаний, поверие о причинах появления периодов полярной ночи и новолуния и, наконец, тему, доказывающую необходимость смерти. Последние две руны взяты из многочисленных записей советских фольклористов.
Подводя итоги всему вышесказанному, нельзя не отметить, что при создании книги встретилось немало затруднений. Часть из них не разрешена полностью. Для этого требовалась такая форма обработки, осуществить которую не позволяли ни объем, ни время, а, самое главное, характер научно-популярной работы. Все же почти каждая глава является самостоятельным исследовательским очерком.
Цель создания этой книга — назревшая необходимость дать широкому слою читателей представление, как жили люди древней Карелии в эпоху родового общества и его разложения.
