Сейчас, когда прибалтийские республики и Молдавия находятся в центре нашего внимания, хочу процитировать проект платформы КПСС (раздел «О национальных культурах и языках»): «Вопрос о целесообразности признания государственным языка национальности, давшей название союзной или автономной республике, – компетенция самих республик. Статус государственного языка означает расширение его общественных и культурных функций, решение необходимых для этого материальнотехнических, кадровых, педагогических или иных вопросов, поощрение и помощь в изучении местного языка представителями другой национальности».
Это положение платформы не может не радовать. Многих пугают слова «закон о языке», «государственный язык». Почему комуто кажется, что если языки, давшие названия республикам, будут объявлены государственными (по сути, взяты государством, то есть данной республикой, под охрану), то это принесет ущерб другим народам. Но ведь это касается всех языков во всех республиках.
Где, как не в своих республиках, легче всего язык сохранить. «Преимущества» данного языка не будут означать дискриминацию для других языков. Всем народам предоставляется право на изучение своего языка и в условиях «чужих» республик, поскольку «должны неукоснительно сохраняться равноправие языков и свободный выбор языка обучения». Правда, мне кажется, что для представителей конкретного народа «свободный выбор языка обучения» может означать, по сути, отказ от родного языка, как это сегодня интенсивно и происходит. Следовательно, здесь нужны какие–то уточнения и конкретизации.
Сужение сферы использования национальных языков приводило к оскудению, обесцвечиванию культуры, к утрате национальной психологии и самосознания. В короткое время, за несколько десятилетий мы стали «единым» «советским народом», почти безнациональной массой, которая была абсолютно безразлична к тому, что гибли величайшие памятники национальных культур, народные промыслы, традиции. Перед тоталитарной системой, уродующей духовную жизнь, бессилен и большой, многочисленный народ с древнейшей устойчивой культурой.
Не знаю, кому как, но когда я еду по просторам российским и вижу разрушенные, оскверненные останки прекрасных когдато соборов и церквей (архитектура, как известно, не создала ничего совершеннее храмов), сердце обливается кровью и наполняется болью от невозможности вернуть все эти богатства людям. Но ведь и малые народы создали ценности, достойные внимания всех. Очень больно от того, например, что не находит продолжения в нашей современной жизни архитектура карельских и вепсских крестьянских домов, заключающих в себе оригинальный опыт веков.
В последнее время часто слышу вздохи, как дружно жили раньше (или живут) люди разных национальностей в том или ином коллективе, а тут на тебе: все по своим национальным квартирам решили расселиться. У меня даже спрашивают с некоторым раздражением, зачем вам ингерманландский и карельский союзы, неужели нам вместе так плохо, зачем вы обособляетесь?
Национальное самосознание, говорю, пробуждается, а чтобы оно снова и окончательно не угасло, общение нужно на родных языках. Ведь перед русским человеком практически эта проблема не стоит. Он всегда и всюду окружен музыкой родной речи. Я это не в упрек русскому человеку говорю. Подчеркивал же В. И. Ленин, что между большой и маленькой нациями существует неравенство, «которое складывается в жизни фактически», и даже призывал компенсировать это неравенство вниманием к малым нациям.
Хорошо, что теперь в разговорах с оппонентами я могу опереться и на партийный документ, пусть даже существующий пока в проекте, где прямо говорится об уникальности языков и культур и необходимости защиты всех языков. Где рекомендуется, между прочим, «продолжить практику создания национальных культурных центров и землячеств» и даже сказано, что эти центры и землячества «могли бы работать под руководством и при помощи соответствующих Советов народных депутатов, иметь в них своих представителей».
В связи с этим нелишне напомнить нашим карельским официальным органам, что давно пора признать созданные у нас национальные общества, а то мы пока существуем как бы в подполье.
Слушая и читая суждения разных людей (в том числе и на страницах «Ленинской правды») о национальных проблемах, я вольно или невольно сортирую всех высказывающих свои мнения людей на три группы.
В первую входят те, кто не желает слушать никаких доводов представителей других наций и народов и очень боится, что рядом будут говорить и на других языках, кроме языка межнационального общения.
Во вторую – те, кто страстно ратует за то, чтобы и его народ продолжал жить на земле со своим языком и культурой. Нет, они не считают свой народ самым, самым, самым, а, наоборот, – печалятся от того, что этот народ так мало успел внести своего в сокровищницу мировой культуры (ни один народ еще не исчерпал себя до конца).
Третья группа – это те, кому безразлично, на каком языке их народ будет говорить завтра. Они даже самому большому в нашей стране народу, русскому, предрекают полное растворение в мировом человеческом море.
К кому я отношу себя? Думаю, нетрудно догадаться. Конечно, ко второй группе.
Вообще я против всякого навешивания ярлыков, чего не избегают порой и наши партийные органы. Как же получилось так, что, прожив бок о бок многие десятилетия, а в дореволюционном прошлом и столетия, мы все меньше уважаем и понимаем друг друга? Может быть, перестанем навешивать друг на друга ярлыки, сядем все за интернациональный «круглый стол» и спокойно поговорим о том, как самосохраниться и вместе с тем сохранить дружбу и братство.
Знаю, что это не просто сегодня, когда открылись старые раны, ожила старая боль, так много накопилось предрассудков, но сделать это надо обязательно.
К этому, на мой взгляд, призывает и проект платформы КПСС «Национальная политика в современных условиях». Хочется верить, что некое большинство (вспомните, как оно в ряде случаев проявляло себя на Съезде народных депутатов СССР) не потопит хорошие предложения в области национальной политики, а, напротив, они будут развиты и воплощены в жизнь.
Олег Мишин.
