О формировании Карельской освободительной армии Куприянов знал еще при прежнем командовании Карельского фронта. После отстранения генерала Фролова и назначения на его место Мерецкова сообщениям из Центра о действиях КОА стало придаваться особое значение. Новое командование акцентировало внимание на том, что состав КОА пополняется в основном за счет советских карел, попавших в плен. Эта версия старательно распространянась, на ней, как на удобном фундаменте, сооружалась целая пирамида лжи о предательстве карел, а следовательно, и о нежелательности пребывания такого неблагонадежного народа рядом с границей.
Источником информации для нового командования служило, в основном, геббельсовское радио. Регулярно на I стол членов Военного совета фронта ложились письменные донесения о том, что финны по примеру Русской освободительной армии генерала Власова формируют Карельскую освободительную армию. Ее ядром, якобы, являются пленные карелы.
Цифры же свидетельствовали, что за три года войны на тысячекилометровом фронте было взято в плен 64187 советских солдат и офицеров. Среди них было менее двух десятков карел.
Генералы по опыту прошлой, Зимней войны, знали, что карелы - настоящие бойцы. В ту войну они стали костяком лыжных батальонов, наиболее оперативной и боеспособной силы на заключительном этапе военных действий. "Нынешние карелы ни в чем не изменились, - сообщал командованию Куприянов. - Наоборот, в партизанских отрядах показали себя с самой лучшей стороны". О том, что карелов в партизанских отрядах более тридцати процентов, генералы знали и без Куприянова: в каждом отряде были представители Мельникова. Известно им было и о том, что почти все мужское население Карелии воевало. И все-таки Геннадий Николаевич не мог переубедить не только Штыкова и Калашникова, но и начальника разведуправления фронта - Мельникова. Они, как не верили карелам, так и оставались в подозрении к ним до конца войны и в послевоенные годы. Именно дикая подозрительность высшего командования явилась одной из причин удаления с фронта боевых офицеров-карел весной сорок четвертого года, затем политработников карело-финской национальности, а в конце августа сорок четвертого года и нас, 16-, 17-летних солдат-карелов.
Куприянов знал об истинном составе КОА, а потому и не волновался. Позднее, после ареста, это ему будет инкриминировано как факт предательства.
К сожалению, до сих пор многое остается загадкой, в частности, каким образом в годы войны Куприянов получал сведения "оттуда". О том, что у Геннадия Николаевича в КОА имелся свой человек, мне известно доподлинно. Рассказ о нем - целая история, не менее интересная и трогательная, чем, к примеру, "Мертвая зыбь" Л. Никулина. К лету 1944 года первый секретарь ЦК КП(б) Карелии располагал обширной информацией о КОА, таких сведений не было даже у Берии. )
Источники были разнообразными: протоколы допросов военнопленных, подслушивание телефонных разговоров финских военачальников, радиоперехваты, печатные издания, агентурные сообщения. О достоверности этих сведений в наши дни судить легче, т. к. опубликовано несколько финских документальных изданий, которые еще раз доказывают, что умозаключения генералов об участии в КОА советских карел были построены на песке. В качестве иллюстрации сошлюсь на книгу бывшего унтер-офицера Финской армии Эйно Пиэтола "Военнопленные в Финляндии в 1941 - 1944 годы", в которой повествуется о положении советских военнопленных в финских лагерях в годы войны. Именно они должны были стать под знамена Финской армии, по крайней мере, те из них, кто были родственны финнам по крови, - финно-угры.
Финнами было взято в плен с июля 1941 по сентябрь 1944 года 64187 солдат и офицеров. Было с кого формировать роты, батальоны, полки, надеялись финские генералы и полковники.
Используя самые различные документальные источники, я смог составить довольно полное представление о подразделениях Карельской освободительной армии.
Начнем рассказ о Беломорском Братском батальоне (спецбат № 8).
Командование Финской армии в начале военных действий пыталось использовать эту воинскую часть, прежде всего, в пропагандистских целях. Хотели представить дело таким образом, будто "восточные карелы сами поднялись на борьбу с Советами". Это цитата из уже упомянутого произведения. И еще: "В этом батальоне все офицеры и унтер-офицеры были финнами. Из рядового состава примерно лишь четвертый был родом из беломорских карел...".
Ага, все-таки карелы. Да, карелы, но те "кто приехал в Финляндию в 1920 году". Не потому ли спецбат № 8 считался наиболее доверенным воинским подразделением из числа "братских батальонов"?
Успехи спецбата № 8, видимо, подтолкнули командование Финской армии на формирование еще двух аналогичных воинских единиц, и к концу 1943 года действовали уже три батальона: 8-й, 3-й и 6-й.
Формирование последних двух батальонов произошло, скорее всего, по настоянию немцев и "продавшихся немцам военнопленных финноязычного происхождения...". И еще штрих: "батальоны в течение всей войны не пополнялись за счет карел, попавших в плен".
Такое утверждение полностью совпадает с финскими архивными материалами.
К выражению "предатель" также, очевидно, нельзя относиться однозначно. Известны тысячи случаев, когда пленные шли под знамена армии Власова только потому, что другого пути для возвращения на родину, в Россию, чтобы влиться в Красную армию, не видели... Такие военнопленные, пройдя строгую фильтрацию, вновь входили в прмейские части, и многие из них героически сражались на фронтах Отечественной войны.
Кто же эти "продавшиеся немцам финноязычные военнопленные"?
Надо признать, а без этого не понять многих перипетий Войны за души военнопленных, что финны превосходно усвоили, а потом и совершенствовали науку делить людей Но расам, национальностям, даже по внешнему виду, веро-исповеданию, языку... Благодаря этому им удавалось разобщать военнопленных и тех, кого они привезли в страну с занятых ими территорий.
Теперь, пожалуй, основной вопрос: из кого состояли ДВА батальона - третий и шестой? Те же финские источники говорят: из финно-угорских военнопленных. К ним относились коми, удмурты, мари, мордва, некоторые другие. Кроме них, в состав спецбатов входили татары, некоторое количество русских, поляки, греки.
Что же, выходит, карелы туда вовсе не входили? Неужто такое могло быть?
С таким вопросом я начал обращаться в военкоматы разных районов Карелии. Разумеется, на него лучше всяких военкоматов могли бы ответить компетентные органы - КГБ. Они помалкивают. Видимо, побаиваются разглашать сведения, а они у них есть. Выдай такие сведения и сразу покажешь, чем ты занимался все эти годы, а у людей жива еще память о предвоенных репрессиях...
И вот что мне поведали в военкоматах. В Пряжин-ском райвоенкомате назвали двух человек. Прионеж-ском - трех, Олонецком - четырех, попавших в финский плен. Многих районов, из тех, что были до войны, нет. Нет и цифр.
Да, эти девять человек были в плену у финнов. Только в плену, но не в армии. А ведь эти три района - большая часть финно-угорского населения Карелии!
Исходя из собранных сведений, включая архивные источники, у пишущего есть право заявить: генералы сознательно сфабриковали дело о карелах, умышленно обвинили их в предательстве.
Для нас важно понять и то, что получалось в результате последовательного применения тактики разобщения военнопленных. Такой тактики правящие круги Финляндии четко придерживались в течение всей войны. О том, как гитлеровцы разобщали людей, мы наслышаны. Но тому, что делали финны, немцам учиться и учиться.
Приведу два-три примера, виденных собственными глазами.
В конце лета, а может, в первых числах осени 1941 года, финны начали ремонт дороги на занятой ими территории. В то время я оказался у сестры, которая как и мы, не успела эвакуироваться. Как сестре выжить с двумя маленькими детьми? Одной дочурке - 2,5 года, другой только около 2-х месяцев. Муж на войне. И вот мать отправляет меня, 13-летнего мальчика, за восемьдесят километров помогать дочке.
Будучи в Олонце, а сестра жила в двух километрах от города, я около двух недель нянчил детишек и наблюдал, как финны обращались с военнопленными.
Ремонт дороги Олонец - Коткозеро вели военнопленные. Чуть свет, тысячи бывших солдат Красной армии собирались напротив нас, через неширокую реку Олонка. Инструмент привозили на машине одновременно с приходом рабсилы. Тут-то и началось то самое пресловутое разобщение пленных. Сначала лопаты получали нерусские: мордва, коми, башкиры и т. д. Карелы? Их в Олонце почему-то не было. Откуда мне было известно, что это были нерусские? Это легко определялось по внешнему виду.
Нередко между военнопленными возникали перепалки из-за инструмента. Все берегли силы и потому боролись чаще всего не против охраны, а между собой: за более легкий инструмент, менее тяжелую работу, посуше место в бараке. В увиденном мной эпизоде - за лопату полегче. Нередко пленные при раздаче лопат и ломов начинали потасовку. Тогда в драку решительно вмешивался охранник. Он не разбирал, кто первым оттолкнул товарища или заехал ему по роже. Тот раз, заметив дерущихся, финн дал короткую очередь из автомата. Драки как не было. На дороге остались лежать пятеро бывших красноармейцев.
Этот пример едва ли говорит о мудрости тех, кто планировал и координировал разобщение военнопленных. Он, скорее всего, давал урок повиновения. Зато близкокровных к финнам пленных руководство лагерей стремилось щадить. Оно освобождало некоторых от тяжелых физических работ: одних переводило на обслуживание бараков, других направляло к фермерам, третьих - на еще какие-нибудь, не особо тяжелые работы.
